Life like a subway

[imponyandiknowit]

[Life like a subway] super junior; итук/хичоль, G, ~600 слов Автор:  sulfur. ( голубой единорог) p.s. потому что сейчас у меня за окном дождь, а Хичоль с Итуком - одни у себя в общежитии. Look at me tell me what you see Do you believe this love is real Oh I know this love don’t last My papa say baby I warn you If anybody comes to say I love you Когда тишина пустого общежития становится невыносимой, Итук надевает очки, натягивает на уши темную шапку и идет на последнее метро. Лавируя на своей машине между немногочисленными припозднившимися домой авто, он доезжает до отдаленной и мало загруженной ветки подземки. Он паркует автомобиль в рассыпчатом столбе света уличного фонаря и неспешно шагает вниз по разрисованным пылью ступенькам станции, на которых можно отчетливо увидеть следы сотен различных подошв и точки шпилек. Словно в дешевом фильме, на стенах станции тут и там не хватает плиточных кубиков, места стыковки изъедены грибком, по перрону, подхваченные порывом ветра от проезжающих составов, летают обрывки газет и цветных рекламных буклетов. Итук наблюдает, как темнота одну за другой поглощает лампочки и с блаженством вдыхает запах сырости. Со скрежетом подъезжает последнее метро. Словно в лошадиной упряжке водитель тянет на себя поводья и сотни лошадиных сил встают на дыбы, фыркают, дышат, раздувая ноздри, и недовольно тормозят. Итук ступает внутрь вагона, хватаясь за поручень, делает большой разворот и быстро садится на крайнее место. Еще десять станций он едет не один. Раз за разом он наблюдает, как люди покидают вагон. Сонные и мятые, как старые плюшевые мишки-увальни, незнакомцы вываливаются из разверзнувшихся с шумом дверей. В конце концов, он становится единственным обладателем целого вагона и стаскивает с себя очки и шапку, довольно потирая две натертые точки на переносице. Словно капсула света, поезд едет по тайным подземным проводам. В полуоткрытые окна слышен неземной рев ветра и скрежет колес, пытающихся каждую секунду вырваться из цепкой хватки рельс. Громадный механический червяк спешит домой, вгрызаясь фарами в цементную темноту. Уезжая с очередной станции – на ней гасят все огни, складывается впечатление, что состав ворует у людей свет и утаскивает его с собой под многометровый слой земли, щебня и цементных пластов. Когда до последней станции две остановки, случается внеплановое резкое торможение и Итук, не пытаясь удержатся, тяжело валится боком на сиденье. Он продолжает так лежать, ощущая мерное покачивание. Руки безжизненно свисают, в расслабленных ладонях выдаются вперед указательные пальцы. Он – составляющая часть вагона. Он есть поезд. Итук чувствует, как водитель нажимает на определенные точки его организма и как он послушно выполняет все команды. Словно заведенный, он шепотом повторяет за записанным на пленку мужским голосом, называющим станции и напоминающим, для кого эти места предназначены и что не надо забывать. Итуку неприятно, как после удара веткой крапивы. Он трет шею, пытаясь уменьшить боль от тысяч невидимых маленьких ядовитых иголок. Горло отекает и Итук не может говорить. Когда-то он забыл в вагоне кое-что важное, что по нахождению не сдашь в камеру хранения. Забыл сказать те слова, от которых много что зависело и сейчас укоризненно смотрит на динамик, который бесчеловечно молчит и не напоминает те самые строчки. Вот и последняя станция. Итук тяжело поднимается, хватает шапку и очки, выходит из вагона. На перроне уже погашен весь свет. В правом и левом конце, в желтом свете одинокой лампочки, стоят управляющие станцией. Их лиц не видно, но они явно испытующе смотрят на темный силуэт по центру перрона. Перед Итуком выбор из двух одинаковых вариантов. Он идёт направо лишь потому, что очки у него в правой руке. Стоило ему сделать шаг, как слева погас свет. Изменить выбор, после того, как он сделан, нельзя. На улице медленно идет мелкий, мокрый снег. Несколько мгновений Итук наблюдает, как отдельные снежинки топятся в небольшой луже перед выходом из подземки. Их небольшие граненые тельца формируют дребезжащие круги на водной глади зеркального куска ночного неба и становятся частью отражения. Холод пробирается под гольф, словно маленькие змейки, обволакивая кольцами тело. Итук делает несколько шагов и вдруг ощущает, как чьи-то руки обнимают его и скрещиваются у него на животе. Кончик носа утыкается в затылок и шею обдает теплый воздух. Итук приподнимается на цыпочки и кладет голову на плечи сзади стоящего человека. Он тогда забыл важные слова, но в свое время сумел сказать их иначе.