Fetish

[imponyandiknowit]

[Фетиш] — продолжение «Паутины» fti; Минхван/Вонбин; OOC; PG-13 Автор:  sulfur. ( голубой единорог) За Данте: на 8 кругу ада в первом рву - обольстители, в шестом - лицемеры. The DJ's playing the same song I have so much to do I have to carry on I wonder if this grief will ever let me go I feel like I am the king of sorrow... © Sade – King of Sorrow Минхвану казалось, это не красный солнечный цвет, это кто-то выпустил ему всю кровь и залил ею стены... Минхван лежал на своей кровати в позе эмбриона, «утонув» правой половиной лица в подушке. Левый глаз неотрывно смотрел на одну точку на стене, или смотрел сквозь неё, было сложно сказать. Через открытое окно доносился свист декабрьского морозного ветра, шум проезжающих по слякоти машин, хруст вдавливаемого подошвами ботинок в асфальт долгожданного первого снега. Изредка Минхвану казалось, он слышит, как зима царапает окно, рисуя ледяной витраж на стекле. Его морозило, но он не хотел вставать и закрывать окно, так же как и укутываться в одеяло. У группы выдался выходной, счастливые, ребята разъехались по домам, предвкушая домашний ужин и теплую семейную атмосферу. Все, кроме Минхвана. Он даже не пытался врать, просто сказал, что хочет побыть одному. Менеджер буркнул что-то насчёт юношеских сердец и психологической неустойчивости современных подростков, остальные молча пожали плечами, зная причину, но не пытаясь вмешиваться. Им уже было известно, что придет новый участник и заселится он на единственное пустое место – бывшее место Вонбина. Он лишь раз позвонил, сказал, что всё окей, что благополучно устроился на новом месте. Позвонил менеджеру, а не кому-то из группы, хотя у них у всех уже были мобильные телефоны. Это давило на Минхвана. Ему казалось, он хорошо знал бывшего сожителя. В любом случае достаточно, что бы получить хотя бы какое-то смс, или телефонный звонок. А еще лучше – его самого, с улыбкой на лице и холодными мандаринами в кульке, припорошенного снегом, с красным носом и грязью на ботинках. Реального и живого. И начать с порога его терроризировать, цепляться за ноги, что бы он волок капризного ребёнка по всей квартире, лично почистил треклятую холодную мандаринку, даже положил дольку в рот. У Минхвана была лишь одна слабость в этой жизни - Вонбин. И сейчас, лежа на кровати и отсутствующим взглядом пялясь на воображаемые трещины в стене Минани чувствовал себя самым что ни есть наркоманом, у которого отобрали дозу. Казалось, еще секунда и его схватит в свои цепкие пальцы эпилептический припадок, начнёт душить и вытаскивать язык изо рта, давить на грудную клетку, выкручивать пальцы, хватать судорогой за ноги и подвешивать к потолку. Но секунды шли друг за другом равномерным шагом, а комната лишь окрашивалась в алый, означая закат и завтрашнее падение температуры. Минхвану казалось, это не красный солнечный цвет, это кто-то выпустил ему всю кровь и залил ею стены. Он чувствовал себя мёртвым, героем Бартоновского гротескного мультика. Сейчас из углов начнут вылезать скелеты и утащат его за ногу в ад и будут играть им в бадминтон на 8 кругу, попеременно перекидывая с первого рва в шестой и обратно. Минхван любил Вонбина. Как люди любят трёхцветных кошек или клубничное варенье на тостах. Безумно, без каких-либо причин и оснований. Он любил его запах, обожал прикасаться к его коже под любым предлогом и даже без него, любил трогать себя его плотными, огрубевшими от постоянной игры на гитаре подушечками пальцев, утыкаться носом ему в грудь и сопеть, закидывать на него ноги во время сна и красть у него из под носа завтрак. Он искренне надеялся, что выглядит ребёнком, а не влюбленным сосунком, что бы не вызывать лишних подозрений и не дай боже каких-либо недоразумений и плачевных последствий, семейного позора, укорительного взгляда нетизенс или чего еще хуже. Казалось, что они оба умерли друг для друга, что только вот в этой комнате могла происходить магия, а теперь когда они в трёх кварталах друг от друга – больше ничего нет и не может быть. Что надо возвращаться в реальность, карабкаться по выложенным черепами стенам обратно в мир живых. Но мёртвые не встают из своих могил, а чувства так просто не умирают. Минхван приподнялся на правом локте и попытался слезть с кровати. Он плюхнулся на левый бок, больно ударившись о паркет плечом и потянув за собой покрывало. Он оглушено оглянулся по сторонам, но продолжал лежать на дико холодном полу. Наконец Минхван заставил себя доползти до бывшей кровати Вонбина. Кофта задёрлась, казалось что все 60 сантиметров до кровати он полз по снегу в тундре, вгоная под кожу сосновые иголки. Минхван схватился за край покрывала, попытался поджать ноги и встать рядом с постелью на колени, но только стянул его. Невероятным усилием воли он заставил мозг послать импульсы в нужные конечности. Левая рука подалась вперед и попыталась схватится за простынь, но по всем законам подлости земные уставы были неизменны, притяжение работало исправно и она, скомканная наполовину, стянулась на пол, потащив за собой подушку. Минхван продолжал лежать в груде тканей. Ему казалось, что рядом с ним не кровать, а большая льдина, что его засыпало снегом и он медленно замерзает. Спустя какое-то время, сам не понимая зачем, Минхван обхватил руками и ногами стянутые куски материи, как если бы на их месте был Вонбин. Но они были холодными, а в хитросплетениях нитей не было слышно пульса. Он припал губами к тому месту, где, как он помнил, должны были быть губы Вонбина и в следующую секунду разразился тихими рыданиями.